Женись на мне, дурачок! - Страница 75

Наивный, сейчас полетят не стрелы, а болты, и не в охранников, а в вас. Я прицелился и снял того из бандитов, что уже почти добежал до телег. Нет, рухнувший в пожелтевшую траву налетчик не был мертв. Не считаю я себя вправе убивать тех, кто не сделал лично мне ничего плохого, и вообще не моя это страна и не мои враги. Да и по сути своей работы я скорее судья, а не каратель. Потому и зарядил арбалет легкими болтами со смазанными парализующим снадобьем остриями. И стреляю не в спину, а немного ниже.

Вот упал, сраженный моим болтом, второй бандит, потом третий. Налетчик, издававший сигнал, начинает понимать, что происходит нечто странное, оглядывается на бегу на дерево, и я ясно вижу его совсем молодое, встревоженное лицо.

Кто же для него эта лучница, раз разбойник решил взять ее с собой в бой? Почему рискует жизнью девушки? Негде ее оставить или не хочет расставаться даже на короткое время? И особенно странно выглядит его поступок в стране, где молодые женщины большая ценность. И чем они моложе и красивее, тем дороже стоят. Вот только мнения самих девушек, за сколько и кому их продать, в Останском ханстве никто и не думает спрашивать. Лишь в Дильшаре и некоторых приморских городах есть несколько категорий женщин, принадлежащих самим себе. К ним относятся вдовы тех мужчин, у которых не было родни, и девушки, ставшие полными сиротами после пятнадцати лет, но таких обычно очень немного.

А вот девушка — бандитский лучник, это вообще небывалое явление. Хотя пленницы, захваченные в обозах, зачастую годами живут в бандитских логовищах, но на дело их с собой никогда не берут, оставляя под охраной или запирая в своих пещерах. А бедные пленницы, проводив захватчиков, горячо молятся, чтобы мучители вернулись назад, иначе им грозит страшная гибель от жажды и голода.

И пока эти мысли мелькали у меня в голове, руки отправили отдыхать еще двоих рвущихся к обозу бандитов. Главарь, добежав до одного из подстреленных, перевернул его и обнаружил мой болт. Это открытие настолько потрясло главаря, что он рывком обернулся и уставился на укрывавшие нас ветви остановившимся взглядом. Рассмотрев невероятную смесь из отчаяния, недоверия и горя, исказившую его миловидное худощавое лицо, я не удержался и насмешливо хмыкнул.

Что, бандит, не нравится? Ведь ты надеялся совершенно на другое развитие событий? Я прицелился, собираясь уложить и его, пока главарь не успел криком предупредить остальных, но выпустить болт не успел.

— Не нужно! — отчаянно выкрикнула очнувшаяся пленница и, извернувшись, со всей дури пнула меня в ногу.

Да так здорово это у нее получилось, что лететь бы мне вниз навстречу всевозможным препятствиям, если б не одно «но». Зная, что могу в пылу боя забыть, где нахожусь, я заранее привязал себя за ремень к толстой ветке.

— Ему, значит, можно людей убивать, а мне его — нет?! — сердито рявкаю на нее, взбираясь на ветку, и, отодвинувшись подальше, снова поднимаю арбалет.

— Умоляю, хочешь, возьми меня в рабыни, только его не убивай! — В срывающемся голосе девушки столько самоотверженной мольбы и боли, что мне становится ясно: выстрелить теперь я не смогу, даже зная, что бандит всего лишь временно впадет в обездвиженное состояние.

— Кто он тебе? — разочарованно бурчу, разглядывая виляющую между кустами мишень.

Показывать пленнице свои истинные чувства я не намерен, пока не разберусь, в чем тут дело. Тем временем бандиты успели сообразить, что события развиваются вовсе не по подготовленному ими плану, и замедлили свое продвижение вперед. А некоторые и вовсе начинают потихоньку отступать, напрочь забыв про лежащих на земле подельников. Похоже, вся надежда на победу была завязана на панике, которую должна была посеять среди охранников лучница, и это говорит о ее мастерстве.

Впрочем, бандиты вполне искренне считают своих сообщников трупами, несмотря на отсутствие кровавых ран и простреленных голов. Ведь привычка смазывать болты ядом считается в ханстве обычным делом. Кларисса именно на такой случай выдала мне специальный амулет и фиал с универсальным противоядием.

Осмелевшие обозники начали выскакивать из образованного повозками круга и свирепо размахивать оружием, не решаясь, впрочем, отходить слишком далеко. Непонятное поведение бандитов и моя неожиданная помощь настораживали опытных путешественников, предполагавших, что все это может оказаться хитроумной западней.

— Брат, — безнадежно глядя перед собой, выдавила лучница.

— Ладно, — буркнул я, — клянись.

Нет, рабыня мне вовсе не нужна, я вообще противник рабства, но и получить непримиримого врага не желаю. Но, если я не возьму с нее клятвы, она будет считать себя вправе отомстить. Дурацкие порядки.

— Отныне я твоя рабыня в уплату за жизнь моего брата. Клянусь великим Амирту. Что прикажешь, господин?

— Спускайся вниз вслед за мной и постарайся не попасть в чужие руки, — отвязывая девчонку, хмуро скомандовал я.

Пора было выяснить, чем там занят Рудо.

Мой спутник обнаружился, едва мы выбрались на открытое место. Сминая ногами давно выжженную летним зноем траву, он волчком крутился вокруг неуклюжего на первый взгляд бандита, пытаясь достать соперника подаренным мной ятаганом. Однако бандит был на голову выше язвы и легко парировал удары своей длинной саблей.

— Не обижайся, но так будет лучше, — поднимая арбалет, вздохнул я, не имея никакого желания долго наблюдать за тем, как они кружат в смертельном танце.

— Джиль? — недоуменно вскинул брови язва, когда противник рухнул ему под ноги.