Женись на мне, дурачок! - Страница 115

115

Я по инерции прошел еще пару шагов в сторону шатра и решительно развернулся в обратную сторону. Сейчас мне вовсе не до проверок, нужно срочно найти решение, которое спасет плоды моего труда. И едва успев повернуться, оторопело замираю от неожиданно открывшегося зрелища.

По широкой аллее прямо ко мне мчится одетая в полупрозрачное и голубое сдобная женская фигурка, в которой я без труда опознаю ханшу, хотя она и оказалась немного ниже ростом, чем представлялось после встречи в пустыне. Следом за ней несется стайка служанок, наглухо замотанных в гораздо более плотные читэру. А по сторонам от дорожки, уткнувшись лбами в песок, недвижно торчат задницами вверх мои рабочие, рухнувшие наземь в тот самый момент, когда заметили приближение Саялат. И потому рядом с ними валяются метлы, совки, ведра и корзины с кормом и песком. Хм, веселенький сюрпризик получился.

— Что здесь происходит? — разъяренно кричит ханша, еще не успев добежать, и мне неожиданно становится смешно.

Ну почему они так любят орать, эти властные женщины, даже не попытавшись разобраться, обидеть их хотели или порадовать? Неужели всерьез верят, что найдется хоть один нормальный мужчина, который, увидев один раз этот перекошенный злобой рот, рискнет позже мечтать о том, чтобы припасть к нему губами в порыве страсти?

— Ничего, — вежливо говорю я, изо всех сил пытаясь не улыбаться, и с ужасом понимаю, что это мне не удается.

— Как это ничего? — Словно споткнувшись, резко остановилась ханша, и наперсницы тесной стенкой замерли за ее спиной. — А почему это ты скалишь зубы?

— По двум причинам, — все еще веселясь, легкомысленно ухмыляюсь я. — Но если вы, госпожа, позволите проводить вас вон к тому диванчику, то я по пути расскажу про обе.

— К диванчику? — Черные глаза еще глядят сердито и подозрительно, но в глубине их уже тлеет крошечная искра интереса, и это рождает во мне робкую пока надежду.

Любопытство — вот крючок, на который можно поймать почти каждую женщину. Пусть только завязнет хоть коготочком, а уж выпутаться я ей не позволю.

— Да, — скромно опускаю глаза, — вон к тому. Или лучше вот к этому, тут уже солнышко подсушило росу. Вообще-то слуги должны были уже принести ковры и подушки, но мне кажется, что они сейчас немного… боятся.

— А кто ты такой… и почему тут распоряжаешься? — быстро сориентировалась Саялат и вновь смотрит дикой кошкой.

— О, я никто, — снова хихикнул я, — и тут вовсе не распоряжаюсь… а готовлю для вас сюрприз. Впрочем… он уже не удастся.

— Не волнуйся, он уже удался! — почти рыкнула она мстительно, и тут я, припомнив торчащие вверх седалища работников, снова хрюкнул. — И объясни уже, над чем ты все время хохочешь?

— Над слугами, которые, едва завидев вас, подняли к небу свои… хм… — Я снова хихикнул, хотя мне уже было не смешно, а очень неуютно под черным огнем ее прожигающих глаз. — Надеюсь, вы не подумали… что это и есть сюрприз?

— Я про них вообще никогда не думаю… — все еще сердито буркнула она и оглянулась.

Ни одного рабочего уже не было на дорожке и аккуратно подстриженных лужайках. Исчезли и метлы с корзинами.

— Так, и где же настоящий сюрприз?! — В ее голосе убавилось металла, зато появилось ядовитое змеиное шипение.

— Прошу, — склонил я голову, предлагая ей пройти вперед, но ханша неожиданно замялась, опасливо вглядываясь в изменившийся рельеф кустов.

Словно чего-то боялась, хотя чего можно опасаться в собственном парке властительнице, перед которой дрожит весь дворец и вся столица?

Что толкнуло меня — интуиция или наглость, а может, ударила в голову шальная догадка, но я резко сорвал с ближайшего столика богато вышитую скатерть и, набросив на правую руку, молча протянул ее ханше.

Возмущение лишь скользнуло тенью по ее губам, уступая место холодной самоуверенности, затем Саялат царственно положила холеную ручку на скатерть, позволяя мне вести себя.

— Госпожа не пожалеет, что приняла такое решение, — мягко и проникновенно вещаю я, подводя ее к ближайшей клетке. — Постараться по мере моих слабых возможностей доставить вам хоть небольшую радость, это все, о чем только я могу мечтать.

С этими словами я левой рукой сдернул с клетки цветастое покрывало и сам едва не охнул от изумления. Совершенно случайно, от потрясения неожиданным появлением Саялат, я привел ханшу не к началу осмотра, а к концу, к той самой клетке, которая, по моему замыслу, должна была стать главным украшением выставки.

Зато повелительница сдержать восхищенный возглас не смогла. Да и никто другой бы не смог. На маленькой бархатной подушечке, лежащей в глубине широкой чаши тончайшего розового фарфора, зашевелились эльмы, легендарные полуволшебные создания, похожие на крошечных человечков с прозрачными крылышками. Прячась от ночной прохлады, эльмы укладываются спать в вазу, стоящую посреди золоченой клетки, которая едва угадывается своей тончайшей ажурной вязью. Но стоит им почувствовать солнечный свет и тепло, как крошки начинают один за другим перепархивать с подстилки на широкие края вазы. И постепенно просыпаясь до конца и оживая, еще неуверенно помахивая крылышками, усыпанными посверкивающей алмазной пыльцой, принимаются изящно поворачиваться, согреваясь в ласковых лучах утреннего солнца. Драгоценные крылья переливаются всеми цветами радуги, крошечные ручки и ножки, покрытые мягким серебристым пухом, все быстрее двигаются в такт неслышной музыки, постепенно выплетая необыкновенно прекрасный танец.

115